Председатель Мосгорсуда: каждый второй вердикт присяжных в райсудах - оправдательный

Источник: https://www.interfax.ru/interview/643992

В преддверии Нового года председатель Мосгорсуда Ольга Егорова рассказала "Интерфаксу" о первых итогах работы присяжных в районных судах, разработках в сфере внедрения искусственного интеллекта, о своем отношении к закону "о клетках" и смертной казни, и о профессии судьи.

- Ольга Александровна, с 1 июня районные суды начали рассматривать дела с участием присяжных. Можно ли подвести первые итоги?

- За первые 6 месяцев действия этого закона в районные суды Москвы поступило 20 таких дел. И по 11 из них уже состоялись вердикты. Сразу отмечу, что, по сути, каждый второй вердикт - оправдательный. Причем в 4 случаях из 6 присяжные были единодушны в своем решении о невиновности. О чем это говорит? Безусловно, о сильной работе стороны защиты, но и низком качестве сбора и представления доказательств стороной обвинения. Следователи, увы, разучились собирать и анализировать доказательства. Можно долго рассуждать об особенностях рассмотрения уголовных дел с присяжными, но все должны понимать, что присяжные – это простые люди, которые далеки от юриспруденции, они принимают решение сердцем, исходя из того, что увидели в судебном заседании.

Сейчас в производстве районных судов еще 4 дела с участием присяжных. Думаю, что в новом году количество таких дел увеличится. Хотя в московской практике были случаи, когда подсудимые отказывались от заявленного ими же ходатайства о рассмотрении дела с присяжными.

- Граждане проявляют интерес к участию в присяжных?

- Проблем с отбором коллегии нет. По крайней мере, за все это время подавляющее большинство коллегий были сформированы с первого раза. Людям интересно, они стараются досконально во всем разобраться. Да и рассмотрение дел с участием присяжных не затягивается. Неделя, две, максим - три уходит на рассмотрение таких дел в районных судах, в зависимости от количества преступных эпизодов и доказательств.

Не обходится и без неоднозначных моментов. Например, в Кунцевском и Лефортовском судах присяжные оправдали подсудимых и единодушно признали, что отсутствует событие преступления... по делам об убийстве. Это что же, получается, что у нас два трупа по Москве ходят? Труп убиенного есть, а присяжные вынесли решение, что убийства не было. Спорно, неоднозначно? Но, тем не менее, вердикты оправдательные, а такие вердикты для суда обязательны.

- Ранее вы часто критиковали судебных приставов за низкое качество работы. В частности, пару лет назад на одном из совещаний с бывшим тогда директором ФССП Артуром Парфенчиковым вы сказали: "некачественно ведется досмотр ручной клади и проверка документов, удостоверяющих личность посетителей судов. Что-то изменилось?

- К счастью, да. Главный пристав Москвы – Сергей Григорьевич Замородских, человек энергичный, неравнодушный, готовый слышать нас и настроенный на работу. Это не могло не сказаться на работе его подчиненных. Будь то исполнение судебных решений приставами-исполнителями, будь то обеспечение порядка в зданиях судов. Кстати, благодаря запущенной в этом году системе электронного исполнения число судебных решений, реально исполненных, увеличилось уже до 40 %.

Также приставы внимательнее следят за порядком в суде и действительно помогают, когда слушаются дела, вызывающие общественный резонанс, когда у нас в зданиях много прессы, зрителей. Кстати, в защиту приставов скажу, что часто в отношении них устраиваются и провокации. Например, недавно был случай в Тверском районом суде. Там избиралась мера пресечения в отношении задержанных по делу так называемой банды черных риелторов. Пришло много людей, и всячески пытались спровоцировать конфликт. Доходило до того, что некоторые специально сами падали на пол, кричали, а потом обвиняли приставов в том, что их заваливали и били, но приставы профессионально среагировали в этой сложной ситуации.

Или в Басманном суде, когда стало плохо одному из обвиняемых, в отношении которого решался вопрос о продлении меры пресечения. В соцсетях, да и в некоторых СМИ потом было столько грязи и возмущения, что приставы не подпустили к нему медика, который был в зале среди слушателей. А откуда, простите, они знают, что он врач, что он ему даст именно лекарство? Приставы все правильно сделали: вывели всех из зала и немедленно вызвали скорую. Врачи приехали и оказали помощь.

Сейчас ведь в судах везде камеры: и в коридорах, и в залах - никакое правонарушение не скроешь, все видно. Конечно, в некоторых судах есть вопросы к работе приставов, но думаю, мы сможем все решить в рабочем порядке.

- Кстати, о нововведениях. На какой стадии находится разработка искусственного интеллекта, о чем вы рассказывали ранее?

- Сейчас мы работаем над программой распознавания лица человека, для того, чтобы гражданин смог участвовать в судебном заседании удаленно. Первые технические испытания проходят на базе Нагатинского суда. Также работаем и над программами, которые смогли бы распознавать личность по отпечаткам пальцев. Разумеется, для использования всех этих новшеств нужна будет и законодательная база.

Ну и, надо сказать, мы уже показали возможности распознавания речи участников процесса - в сентябре на открытии нового здания Тверского и Мещанского судов. Пока программа в стадии опытной эксплуатации, когда пройдут все испытания, надеюсь, будем внедрять в работу.

- Ольга Александровна, в Госдуму сейчас внесен законопроект об упразднении клеток и оградительных сооружений для подсудимых в залах судов. Как относятся судьи к такой перспективе? Насколько это все безопасно, по вашему мнению?

- Я считаю, что законопроект в том виде, в котором существует сейчас, принимать нельзя. Он требует серьезной доработки. Безусловно, сама по себе инициатива правильная. И если, к примеру, мы говорим об обвиняемых в совершении только экономических преступлений, то такое нововведение обоснованно. Но не будем забывать, что речь идет о суде, где очень часто страсти накалены. Уж поверьте моему многолетнему опыту. Прежде всего, мы должны помнить о безопасности всех находящихся и в здании суда, и в зале заседания. Начиная от судьи и заканчивая самим подсудимым. Во-первых, что тут говорить – сегодня профессия судьи очень опасная. Далеко ходить не надо. Буквально недавно у нас в Мосгорсуде рассматривалась апелляционная жалоба на продление стражи небезызвестных спортсменов. И что вы думаете? На электронную почту суда поступает письмо с угрозами. Малого того, что давление оказывают, так еще и угрожают.

А бывают случаи, когда существует угроза безопасности самих же подсудимых. Ведь иногда родственники не сдерживают эмоций и готовы идти на самосуд.

На мой взгляд, боксы, которыми сейчас оборудованы суды, должны применяться при рассмотрении дел определенной категории: по обвинениям в тяжких, особо тяжких преступлениях, например, по делам о терроризме, убийствах, бандитизме, разбоях. Кстати сказать, и многие европейские суды оборудованы аналогичными боксами.

С другой стороны, если уж ставить вопрос о полном упразднении ограждений, тогда необходимо совершенствовать работу конвойной службы. Но, как мы знаем, в конвойном полку и так кадровый дефицит. И примеры тревожных последствий из-за недостатков в работе конвоиров, к сожалению, есть. Буквально год назад у нас в суде произошла достаточно неприятная ситуация: обвиняемые, которые уже порядка 2 лет находились под стражей, решили привлечь внимание к своему делу и порезали себе руки – заметьте, деталями шариковой ручки. А это при том, что они находились в сопровождении конвоиров. Никто серьезно не пострадал. А если бы они набросились на участников процесса?

- Скажите, а покушения на судей часто встречаются? И много ли судей находится под госзащитой?

- К глубочайшему моему сожалению, случаи покушений есть. Редкие, но есть. Мне бы не хотелось говорить о покушениях подробнее. Но во всех таких случаях или же когда судье лишь угрожают, мы передаем информацию в ГУ МВД России по Москве, и коллеги незамедлительно принимают меры, берут судей под госзащиту. За что им огромное спасибо. В 2018 году, к примеру, 4 московских судьи находились под охраной.

- Ольга Александровна, в настоящее время все чаще обсуждается возможность выхода России из Совета Европы и, как следствие, выход из ЕСПЧ. Адвокаты и правозащитники бьют тревогу, утверждая, что это не только нарушит права граждан, но и неминуемо приведет к снятию моратория на смертную казнь, что может стать для следствия способом давления. Как вы думаете?

- Да, есть такие рассуждения, но такие решения должны быть взвешенными, продуманными, потому что очень важны.

Но скажу сразу, я против смертной казни. Сложно выносить такой приговор. К примеру, одно время я слушала уголовные дела, где подсудимые были несовершеннолетними. Рассматривать такие дела тяжело, прежде всего, с эмоциональной точки зрения. А что говорить о делах, по которым санкция статьи предусматривала смертную казнь? Решить вопрос о смерти человека - это тяжелый груз ответственности. А если, не дай Бог, судебная ошибка?

Ну, а возвращаясь к вашем вопросу о давлении следователей, то конечно, некоторые нерадивые или недостойные правоохранители будут пытаться использовать в качестве еще одного рычага давления угрозу смертной казни. С одной стороны, смертная казнь – это высшая мера наказания, которая может быть предусмотрена за совершение особо тяжких преступлений. Такие преступления совершают люди с определенным складом ума и характера, и не всякий "сломается" под давлением. А с другой стороны, все люди разные, и скажи человеку, что ему "светит" смертная казнь, а признание, например, его спасет, он в чем захочешь признается. Что мы, кстати сказать, видим сейчас в случае с применением особого порядка. Люди ради свободы признаются во многом, да и еще других оговаривают. Далеко не единичны случаи, когда мы отменяем приговоры после особого порядка.

Вы знаете, я очень хочу, чтобы люди верили в правосудие, знали и понимали, что окончательное решение в любом споре всегда выносит именно суд. Что бы они ни слышали от разных подстрекателей, в том числе, пока идет следствие.

- Адвокаты часто жалуются на судей. На волокиту, на формальность в рассмотрении дел...

- Жалобы, конечно, поступают, но как показывает практика, они в своем большинстве беспочвенны. Зачастую все сводится к пресловутому давлению на суд, особенно когда заканчиваются правовые аргументы, или вовсе отсутствуют. Я всегда прошу судей, чтобы они вникали в самую суть дела, слушали и слышали каждого участника, думали исключительно собственной головой, руководствуясь законом. Всегда говорю, что закон – единственный защитник судьи.

Ну, а что же до волокиты, конечно, есть случаи, когда судьи затягивают сроки рассмотрения дел. Если я вижу, что судья допускает совершенно необоснованное затягивание рассмотрения, длительное время не исправляет свое положение, значит, не может, или не хочет работать. И я принимаю соответствующие меры. Вы знаете, когда я только была назначена на должность председателя Мосгорсуда, одной из первых задач я решила проблемы по сокращению сроков рассмотрения дела. Это было, поверьте, сложно.

А за последние 20 лет нагрузка возросла в несколько раз и растет. Я думаю, что по итогам года у нас выйдет порядка 1 миллиона 700 тысяч рассмотренных дел и материалов. Но, даже не смотря на колоссальную нагрузку, судьи прикладывают неимоверные усилия, стараются и справляются с ней. За что не перестаю их благодарить.
 

Полная версия интервью доступна по ссылке: https://www.interfax.ru/interview/643992